Пробравшись к месту, где спали остальные, он ухитрился беззвучно скользнуть между ними. Лан пошевелился, когда Ранд улегся, но Страж со вздохом перевернулся на спину. Он всего-навсего ворочался во сне. Ранд беззвучно и облегченно выдохнул.
Минутой позже из сумрака появилась Морейн, она остановилась, внимательно рассматривая фигуры спящих. Лунное сияние ореолом разливалось вокруг нее. Ранд зажмурился и задышал ровно, все время напряженно прислушиваясь, не раздадутся ли приближающиеся шаги. Никто не подходил. Когда он открыл глаза, Морейн уже ушла.
Когда Ранд наконец уснул, сон его был тревожен и полон сновидениями, от которых бросало в пот: в них все мужчины Эмондова Луга объявляли себя Возрожденными Драконами, а у всех женщин в прическах сверкали голубые камни, такие же, какой носила Морейн. Подслушивать Морейн и Эгвейн Ранд больше не решался.
Неторопливое путешествие тянулось шестой день. Негреющее солнце тихо скользило к верхушкам деревьев, а горсточка облаков-перьев высоко в небе медленно плыла на север. На миг ветер дунул сильнее, и Ранд натянул плащ на плечи, что-то пробурчав. Ему хотелось знать, доберутся ли они когда-нибудь до Байрлона. Расстояния, которое преодолел отряд после переправы, уже вполне хватило бы, чтобы доехать от Таренского Перевоза до Белой Реки, но Лан, когда бы Ранд ни спрашивал у него, отвечал, что это просто коротенькая прогулка и она вряд ли заслуживает того, чтобы называться путешествием. От таких замечаний настроение юноши ничуть не улучшалось.
Впереди между деревьев показался Лан, возвращающийся из своей очередной вылазки. Он придержал коня и поехал рядом с Морейн, склонив к ней голову.
Ранд поморщился, но спрашивать ничего не стал. Лан попросту пропускал все подобные вопросы мимо ушей.
Одна Эгвейн, едва заметив возвращающегося Лана, немного отстала от Морейн, как будто они условились об этом заранее. Айз Седай могла вести себя так, будто Эгвейн была за старшую среди двуреченцев, но все равно она ни слова не говорила девушке о том, что докладывал Страж. Перрин вез лук Мэта, погрузившись в глубокое, задумчивое молчание, которое, похоже, охватывало его все больше и больше, по мере того как они все дальше и дальше оказывались от Двуречья. Неспешная поступь лошадей позволяла Мэту тренироваться в жонглировании тремя маленькими камешками под зорким присмотром Тома Меррилина. Менестрель, как и Лан, тоже каждый вечер давал уроки.
Лан закончил свой доклад Морейн, и она повернулась в седле, оглянувшись на отряд. Ранд постарался расслабиться, чтобы не одеревенеть под ее взглядом. Не задержался ли на нем ее взгляд на миг дольше, чем на ком-то другом? Его чуть не замутило при мысли, что Морейн известно, кто подслушивал во мраке той ночью.
– Эй, Ранд, – окликнул Мэт, – а я могу жонглировать четырьмя! – Ранд махнул в ответ рукой и не посмотрев в сторону друга. – Говорю тебе, я раньше тебя научился четырьмя. Я... Гляньте-ка!
Они въехали на вершину низкого холма, а под ними, в какой-то миле, проглядывая между окоченевшими деревьями и вытянувшимися вечерними тенями, раскинулся Байрлон. Захлопав глазами, Ранд разинул рот, пытаясь одновременно и улыбнуться.
Город окружал бревенчатый частокол, высотой футов в двадцать, по всей его длине возвышались деревянные сторожевые вышки. За стенами, в лучах заходящего солнца, ярко сверкали шиферные и черепичные крыши, и над ними из труб медленно плыли вверх перышки дымков. Сотни труб. Ни одной крытой соломой крыши не было видно. Широкая дорога бежала из города на восток и еще одна – на запад, и на каждой из них виднелось не меньше дюжины фургонов и вдвое больше запряженных волами повозок, все они направлялись к палисаду. Вокруг города были разбросаны фермы, их было больше к северу, тогда как на юге считанные единицы нарушали однообразие леса, но Ранду бы хотелось, чтобы их там вообще не было. Он же больше Эмондова Луга, Сторожевого Холма и Дивен Райд вместе взятых! А может, вдобавок еще и Таренского Перевоза!
– Вот это, значит, и есть город, – выдохнул Мэт, наклоняясь вперед к шее лошади и изумленно всматриваясь.
Перрин лишь покачал головой:
– Как может столько людей жить в одном месте?
Эгвейн просто удивленно разглядывала город.
Том Меррилин глянул на Мэта, закатил глаза и распушил усы:
– Тоже мне, город! – фыркнул он.
– А ты, Ранд? – сказала Морейн. – О чем ты подумал, впервые увидев Байрлон?
– Я подумал, что он очень далеко от моего дома, – медленно произнес он, вызвав язвительный смешок Мэта.
– Однако вам предстоит идти дальше, – сказала Морейн. – Намного дальше. Но иного выбора нет, кроме как бежать и прятаться. И опять бежать – всю свою оставшуюся жизнь. И жизни ваши будут коротки. Вам нужно помнить об этом, когда путешествие станет тяжелым. Иного выбора у вас нет.
Ранд обменялся взглядами с Мэтом и Перрином. Судя по их лицам, они думали о том же, о чем и он сам. Как она может говорить о каком-то выборе после того, что раньше сказала? За нас сделала выбор Айз Седай.
Морейн продолжала так, словно их мысли не были ей совершенно понятны:
– Здесь снова начинаются опасности. В пределах этих стен следите за тем, что вы говорите. Прежде всего – ни слова о троллоках, Полулюдях и тому подобном. Вы даже думать не должны о Темном. В Байрлоне кое-кто любит Айз Седай гораздо меньше, чем в Эмондовом Лугу, здесь могут оказаться и Друзья Темного. – Эгвейн ойкнула, а Перрин что-то пробурчал. Мэт побледнел, но Морейн спокойно продолжила: – Мы должны привлекать как можно меньше внимания. – Лан уже сменил свой плащ, переливающийся серым и зеленым, на другой, обычного темно-коричневого цвета, хотя и превосходного покроя и тонкой пряжи. Меняющий цвета плащ стал большой выпуклостью в одной из его переметных сум. – Своими собственными именами мы здесь не пользуемся, – говорила Морейн. – Тут я известна как Элис, а Лан – как Андра. Запомните. Хорошо. Пока нас не догнала ночь, нужно оказаться за этими стенами. От заката и до восхода солнца ворота Байрлона закрыты.
Лан во главе отряда направился вниз по холму, через лес, к бревенчатой стене. Дорога вела мимо полудюжины ферм, – близко к ней не было ни одной, и никто из фермеров, заканчивающих свои дневные работы, путников не замечал, – и упиралась в тяжелые деревянные ворота, обитые широкими полосами кованого железа. Они были плотно закрыты, хотя солнце еще не село.
Лан подъехал к стене вплотную и дернул за обтрепанную веревку, болтающуюся рядом с воротами. По ту сторону частокола брякнул колокол. Сразу же над срезом стены появилось сморщенное лицо под мятой суконной шапкой и уставилось в проем между двумя обтесанными концами бревен.
– Ну и что это все такое, а? Чересчур поздно в эти дни, чтобы открывать ворота. Слишком поздно, говорю я. Идите в обход, к Воротам на Беломостье, если хотите... – Кобыла Морейн отделилась от отряда, чтобы человек на стене мог ясно разглядеть всадницу. Неожиданно морщины сложились в щербатую улыбку, и человек, казалось, чуть не разорвался между разговором и исполнением своих обязанностей. – Я не знал, что это вы, госпожа. Подождите. Я сейчас спущусь. Только подождите. Я иду. Уже иду!
Голова исчезла из виду, но до Ранда все равно доносились приглушенные крики, чтобы они не уходили, что стражник уже идет. С громким ржавым скрипом правая створка ворот медленно отворилась. Приоткрывшись так, чтобы в образовавшуюся щель могла проехать лошадь, створка остановилась, из-за нее высунулся привратник, вновь сверкая в улыбке сохранившимися зубами, и тут же отошел назад, пропуская отряд. Морейн въехала вслед за Ланом, позади нее – Эгвейн.
Ранд пустил Облако за Белой и оказался на узкой улочке, на которую выходили высокие деревянные заборы и склады – большие и без окон, широкие двери закрыты крепко-накрепко. Морейн и Лан уже спешились, и с ними разговаривал тот самый человечек со сморщенным лицом, Ранд тоже соскочил с коня.
Низенький человечек, в видавшем виды плаще и штопаной куртке, мял в руке суконную шапку и тараторил, быстро кивая головой. Он внимательно оглядел тех, кто спешился позади Лана и Морейн, и покачал головой.